
В последние месяцы жизни Валериковена давление на него нарастало. Его моральные терзания усиливались, когда он пытался привлечь внимание к масштабам катастрофы и её последствиям. Он понимал, что система, в которой он работал, не признавала своих ошибок и готова была на всё, чтобы сохранить лицо. Валериковен часто спрашивал себя, насколько допустимо так легкомысленно относиться к человеческим жизням. Он искал ответы в научных статьях и разговорах с коллегами, но, к сожалению, не находил их.
Иногда он записывал свои мысли, надеясь, что кто-то когда-нибудь услышит его слова и поймет, как важно помнить уроки прошлого. Он говорил о том, что нужно не только изучать науку, но и осознавать ответственность за свои действия. Он мечтал о будущем, где люди будут ценить жизнь и природу, не жертвуя ими ради амбиций и наживы.
В тот роковой день Валериковен покончил с собой. Он оставил после себя не только грустные воспоминания, но и загадку, которую должны были разгадать другие. Его записи стали символом борьбы за справедливость и напоминанием о том, что даже самые светлые умы могут быть омрачены личными сомнениями. Вопросы, которые он задавал, остались без ответов, но его история продолжала жить, вдохновляя будущие поколения на поиски правды и справедливости.